Тульская область: Белёв

Как множество провинциальных российских городков, Белёв может похвастаться яркой историей, но скромной современностью. От прошлого в реальности, да и в памяти жителей, сохранилось немного. Неизменным и подлинным остается место — высокий берег над эффектным изгибом Оки, отмеченный монастырскими церквями на старом городище. Валов городища, впрочем, тоже не осталось.

С каких-то баснословных времен и по сей день в городе почитается источник Василия Прозренного на берегу Оки. В древности на этом месте будто бы стояла церковь святого Василия (Василием звали и первого белёвского князя), а сейчас в обустроенной часовенке каждый желающий может омыть холодной водой глаза, чтобы защититься от глазных болезней.

Исторический центр города — два почти слившихся воедино монастыря, Спасо-Преображенский и Крестовоздвиженский. Еще недавно полуразрушенные, они медленно восстанавливаются, и на них возлагаются большие надежды по привлечению в город туристов. Если учесть, что Белёв находится на пути в Оптину Пустынь, это логично. Сам город вытянулся вдоль проходящей через него дороги, посещать его лучше летом. В более хмурые сезоны, без прекрасных зеленых видов на окские луговые верховья, впечатление остается не самое лучшее: достопримечательностей маловато, а те, что есть, далеко не в лучшем состоянии.

Из городских брендов выделяется яблочная пастила, не менее легендарная, чем тульский пряник. Пастилой славились три русских города: Коломна, Ржев и как раз Белёв. Когда-то ее делали едва ли не в каждом белёвском доме, при котором был сад, из падалицы антоновки: мякоть печеных яблок взбивали вместе с сахаром и яичными белками, потом закатывали в рулет. Сегодня пастилу официально производят на местном консервном заводе, но сами белёвцы этот заводской продукт не признают. Правильную пастилу делают кустарно, в домашних условиях, а еще в деревне Богданово под Белёвом, на предприятии «Белёвские сладости». Попробовать очень даже стоит — хотя бы потому, что абсолютное большинство людей не подозревает, какой на самом деле должна быть русская пастила. Как ни странно, пример музея пастилы в Коломне никого в Белёве не вдохновил. Никакого праздника белёвской пастилы или чего-то подобного в городе не придумали, предпочитая заманивать туристов на «день огурца» в одно из окрестных сел.

Основное белёвское производство — завод «Трансмаш», делающий оборудование для локомотивов. Городок тихо существует за его счет, а железнодорожная специализация подчеркнута стоящим у вокзала паровозом-памятником Эм 725-18. Правда, поезда из Тулы в Белёв больше не ходят. Вообще-то железная дорога процветанию города не способствовала, а наоборот — как раз в железнодорожные времена благополучие Белёва закончилось, главные торговые пути его обошли.

Тем не менее Белёв исторически был местом, через которое все проезжали. Императрица Елизавета Алексеевна, вдова Александра I, даже скончалась здесь, будучи проездом из Таганрога, что стало важнейшим событием местной истории за все XIX столетие. Кроме того, через Белёв Пушкин проследовал на Кавказ (это отмечено бюстом романтического вида, установленным напротив весьма обшарпанного дома советской постройки), а Гоголь и Лев Толстой — в Оптину Пустынь. Лев Николаевич проезжал через Белёв не единожды: отправившись в свой последний путь из Ясной Поляны, он отобедал в буфете на Белёвском вокзале. Вокзал до сих пор тот же, памятная табличка на нем висит, но повторить обед можно только символически — внутри все полностью перестроено после войны.

В белёвских окрестностях бродил с ружьем и Тургенев, но никакой шальной заяц не рванул от него в сторону городка, так что повода для установки памятника не возникло. Не отмечена и Зинаида Гиппиус, родившаяся в Белёве.

Главным же белёвским литератором и историческим персонажем считается Жуковский. Под Белёвым находилось его любимое имение Мишенское, где Василий Андреевич провел детство, а затем написал немало стихов. На рисунках поэта запечатлены прекрасные поместные и городские пейзажи — тонкие, прозрачные и романтические. К сожалению, сегодня от этой красоты остались лишь тени, имение полностью разрушено, и белёвцы винят в этом дореволюционных хозяев. О том, что в перспективе Мишенское нужно бы восстановить, в Белёве поговаривают, но не более того. Пока просто установили памятный знак, а для тех, кого интересует творчество Жуковского, в Доме культуры на месте усадебного дома проводится праздник поэзии. Кстати сказать, городской краеведческий музей носит имя сына Жуковского — Павла Васильевича, художника-академика, основавшего первый городской музей в начале XX века.

ИСТОРИЯ

Местные краеведы уверены, что Белёв возник в 1147 году, как и Москва. Никаких исторических оснований для этой уверенности нет, что никого не смущает. Окрестные земли издавна входили в Черниговское княжество. После случившейся в 1246 году мученической смерти черниговского князя Михаила, отказавшегося участвовать в языческих ордынских ритуалах, его старший сын попросил политического убежища в Венгрии, а остальные четверо детей разделили между собой наследие отца. Чтобы сохранить власть, им приходилось балансировать между Ордой, Литвой и Галицко-Волынской землей. На восточной окраине одного из их уделов — Новосильского — и появилась маленькая крепость Белёв. Вскоре, в самом начале XV века, она стала центром небольшого княжества.

Распад Орды заставил белёвских князей искать надежных покровителей. Они склонялись к Москве, но тут все сложилось не блестяще: московский князь Василий II попытался отнять у них отчину и сослать их в Волок-Ламский. Однако у него тоже ничего не вышло. Когда в 1437 году бежавший от ордынских усобиц хан Улуг-Мухаммед устроился зимовать на литовской границе прямо у стен Белёва, Василий послал свои рати, чтобы прогнать незваного гостя обратно в степь. Немногочисленные татары построили прямо на окраине Белёва укрепленный лагерь: плетеные стены засыпали снегом, облили водой, и вышла ледяная крепость, простая и неприступная. В первой схватке у ее стен москвичи одержали верх. Ордынцы запросили мира, но русские князья понадеялись на легкую победу и отказали. Говорят, в московском войске в тот вечер уже начали праздновать и в результате несколько «ослабеша». Под утро, тихо и скрытно, кочевники вышли из своей зимней крепости, обошли город и дружно ударили на московскую рать с тыла. Поражение оказалось сокрушительным, побиты были не только дворяне, но даже множество князей и бояр. Трагедия «Белёвщины» надолго запомнилась московской аристократии. Об этом двести лет ежедневно вспоминали в Успенском соборе Московского кремля, а сейчас забыли и в самом Белёве.

Белёвские же князья в итоге предпочли служить более надежной Литве. Примерно тогда же они основали в городке монастырь, посвященный Спасу, как и древний прародительский собор в Чернигове. Лишь в 1493–1494 годах князья решились вновь попробовать уйти под московскую власть: стояние на Угре дало надежду, что теперь-то москвичи смогут справиться с татарами и избавят от выплат дани в Орду. Так и случилось, и всю первую половину XVI века князья Белёва прилежно защищают Русь от литовцев и татар. Ока была линией обороны, а Большой Белёвский лес вскоре лег в основу засечной черты, прикрывавшей от набегов кочевой конницы с юга. Но честная служба белёвских князей не спасла: при Иване Грозном род сгинул навсегда, а Белёв был забран в опричнину.

После этого городок превратился в пограничную крепость на юго-западной границе Московского царства. В Смутное время Белёв переходил на сторону Ивана Болотникова, признавал своим государем Лжедмитрия II и королевича Владислава, что не защитило его от разорений. В 1615 году его окрестности стали ареной борьбы между князем Пожарским и паном Лисовским, перехитрившим тогда москвичей и прорвавшимся в свой знаменитый рейд по Замосковью.

Последующая белёвская история достаточно спокойна. Яркое событие случилось в 1744 году: городской воевода Данила Шеншин, напившись пьян, плясал в гостях «без парика по-бурлацки, вприсядку с присвистом», обзывал недостойными словами дам и чиновников, а затем поругался с проезжим камер-фурьером, преследовал его со своими людьми даже в монастыре, и ночью учинил с ним драку. В ход пошли шпаги и палаши. Нарвавшись на сопротивление, Шеншин велел ударить в набат на соборной колокольне и кричать, что воеводу бьют. Сбежался народ. Полицмейстер, как-то случайно оказавшийся свойственником воеводы, посадил побитых петербуржцев в колодки. В итоге последовавшего разбирательства, однако же, местная власть в глухом Белёве все-таки сменилась.

Екатерина II в 1777 году не сразу решила, в какую губернию лучше пристроить тихий степной уезд, и остановилась на Тульской. Город стал важным экономическим центром: зерно, сало, пенька и конопляное масло в огромных количествах шли отсюда в Москву и Петербург. В петербургском порту белёвские купцы держали собственные склады. А после пожаров, приключившихся в 1834 году в калужском и тульском театрах, труппы актеров-погорельцев на время перебрались в провинциальный, зато богатый Белёв — показатель благополучия города. Другим отражением здешнего процветания стали почти два десятка каменных церквей и многочисленные купеческие дома.

В лучшем доме Белёва — особняке братьев Дорофеевых — по дороге из Таганрога в 1826 году остановилась вдовствующая императрица Елизавета Алексеевна. Там она и скончалась в ночь на 4 мая. В память об этом дом был выкуплен властями, в нем устроили богадельню для вдов офицеров (Вдовий дом), а в комнате, где Елизавета умерла, — церковь. Рядом с Вдовьим домом тогда же был сооружен памятник — приземистая колонна, увенчанная короной. Не сохранилось ничего, уцелел только сам дом, и лишь благодаря тому, что в советское время там обосновалось и до сих пор находится городское УВД. Неожиданная кончина императрицы, ненадолго пережившей супруга, и то обстоятельство, что в Белёв навстречу ей зачем-то спешила императрица-мать Мария Федоровна (она прибыла в городок на следующее же утро), породили легенду: Елизавета будто бы хотела, да так и не успела поведать свекрови правду о смерти Александра I, который якобы не простудился в Таганроге, а выпил подозрительную «чашку утреннего шоколату или кофе на вилле у некоей сиятельной дамы». Слухи подкреплялись тем обстоятельством, что Николай I, стеснявшийся личной жизни не блиставшего супружеской верностью брата, сразу же забрал к себе и сжег дневники матери.

Кроме экспорта сырья, куском хлеба для белёвцев оказался редкий промысел — маркитантство. После грозы 1812 года множество мелких торговцев из городка устремилось вслед за русскими войсками в Западную Европу, задешево покупая у солдат всякую добычу и втридорога продавая все, чего желали души служивых. Этот прибыльный, хотя и беспокойный, бизнес стал привычным для горожан. Выходцев из Белёва можно было встретить и в военных лагерях на Кавказе, и в Польше, и в Крыму в 1853–1856 годах. Про успешных в торговле белёвцев в городке придумали поговорку: «Жена полная, лошадь толстая, хомут красный, кнут длинный».

Но развитие железных дорог подорвало основу благополучия Белёва: хлеб в северные и южные порты теперь быстро и дешево привозили из других мест, а пенька в век пароходов была не слишком нужна. Жизнь в городке замерла.

Установление в Белёве советской власти описала в мемуарах местная старожилка. Поздно ночью в дом к ее отцу, врачу-ветеринару, ворвались два человека в тельняшках. Сообщив, что городом теперь управляют они, то есть большевики, романтичные незнакомцы потребовали отдать им самое необходимое для устроения новой власти — рояль и медицинский спирт из лаборатории, что и было немедленно исполнено. На весь Белёв оказалось 17 коммунистов, причем половина из них — приезжие дезертиры, однако они абсолютно безнаказанно терроризировали все семнадцатитысячное население городка.

Оккупация Белёва немцами в 1941 году была недолгой: с 30 сентября по 31 декабря. После контрнаступления город был освобожден, но до 1943 года линия фронта проходила совсем неподалеку. В это время погибли основанные сыном В.А. Жуковского Павлом музей и библиотека. А большая часть белёвских церквей, украшающих рисунки Жуковского, перестала существовать лишь в 1950-х годах.